Небеса подождут - Details — ноябрь, 1993
Поделиться

:::: Небеса подождут
Details — ноябрь, 1993
By Gavin Edwards

Две недели ушли у Нирваны на запись альбома In Utero - и два года на то, чтобы они смогли приступить к ней. Вслед за мультиплатиновым успехом Nevermind на группу навалились неуверенность в себе, давление неожиданной славы и героиновая зависимость Курта Кобейна. Гевин Эдвардс встретился с группой, которая в данный момент снова собирается с силами.

Курт Кобейн открывает дверь, он одет в черное платье с большим белым воротником и манжетами. На ногах теплые леггинсы, на ногтях ярко-красный лак, на лице хитрая ухмылка: "Не могли бы вы застегнуть мне платье?"

Кажется, Курт чувствует себя комфортно в женской одежде, хотя обычно его трансвеститские предпочтения менее привлекательны, чем это секонд-хендовское платье, в которое его жена Кортни Лав больше не влезает. Кортни нет дома, она в двухнедельном европейском туре со своей группой. Их дочь Френсис Бин вместе с ней. Один из нянь, Кэли, остался дома. Двадцатилетний хипстер с длинными темными волосами, он берет уроки моды у Курта: расхаживает по дому босиком и в платье с арбузным узором.

Курт показывает мне дом, поместье на севере Сиэтла с видом на озеро. Большинство соседних домов принадлежат топ-менеджерам "Боинг" и "Майкрософт". Курт и Кортни беспардонно вторглись в верхушку среднего класса. На полу коричневый стильный ковер, все гладкие поверхности сияют, но декор представляет собой неконтролируемый хаос: разбросанные блокноты, детские игрушки, хаотично расставленные статуэтки, разбитые платиновые диски. Эта панк-рок крепость в самом сердце американского высшего класса предоставлена в аренду. У Курта есть еще один дом примерно в 20 милях к северу, в селении Карнейшн. Он бы хотел купить дом в Сиэтле и построить там домашнюю студию. "По словам моего бухгалтера, я не могу позволить себе это", - пожимает он плечами.

После того как Курт показывает мне целую кучу патронов в туалете и холодильник, забитый полуфабрикатами в пластиковых коробках (его обычная еда), он ведет меня в столовую, где на покрывале рядами расставлены десятки его кукол. Это не Барби и не пупсы, а скорее пластмассовые модели эмбрионов из магазинов медтехники, стоимостью тысячи долларов. "Мы потеряли всех домработниц из-за того, что повсюду валяются подобные вещи", - рассказывает Курт в типичной бесстрастной манере - не высокомерной, просто достаточно отстраненной, чтобы дать понять, что он держится на расстоянии. - "Они думают, что мы сатанисты". Курт поднимается по лестнице. Коридор на втором этаже напоминает, что мы находимся не в типичном загородном доме. Большими красными буквами на белой стене, от потолка до пола, Курт написал: НИКТО ИЗ ВАС НИКОГДА НЕ УЗНАЕТ МОИХ НАМЕРЕНИЙ. Он ясно дает понять, что не хочет объяснять смысл этого послания. Он написал это в 5 часов прошлой ночью после долго телефонного разговора с Кортни. "Терапия", - объясняет он. Потом улыбается. - "Думаю, нам не вернут залог за дом".

Комната Френсис Бин намного больше похожа на обычную детскую комнату: игрушки, наборы кукол и ограждение напротив двери. "Дети как змеи, ты не находишь?" - шутит Курт. - "Оставляешь их в комнате, кидаешь пару живых крыс, и это занимает их на пару дней". Курту доставляет огромное удовольствие показывать мне моментальные снимки Френсис Бин. Он дает мне фото, где она с панковским начесом на голове сидит, лучезарно улыбаясь, в своем детском стульчике. Возможно, Курт и Кортни не были бы идеальными родителями, если бы не могли позволить себе нянь, но кажется, что все довольны данным порядком вещей, включая Френсис Бин.

Два года назад, когда я последний раз проводил время с Куртом, я бы ни за что не поверил, что у него будут ребенок, дом и няни. У него едва хватало энергии, чтобы выйти на сцену, не говоря уже о том, чтобы жениться и размножаться. Хотя он по-прежнему старается не выходить из дома, теперь это кажется скорее местом обновления, чем затворничества. После двухлетнего отпуска дома Курт перестал сопротивляться собственной известности и принял условия выбранной им профессии. "Я терпеть не мог, когда группы типа Poison говорили: "Мы просто хотим дать синим воротничкам забыть о своей жизни на пару часов". Не сказал бы, что мы этого хотим", - говорит Курт, - "но я в конце концов смирился с тем, что мы стали частью развлекательной индустрии". Долгое время Курту была противна мысль, что те же самые неотесанные бычки, которые колотили его в школе, теперь были преданными фанатами Нирваны. Хотя он понимал, что группа делает доступную музыку, они никогда не рассматривали возможность, что некоторые фанаты - люди, непохожие на них - будут напрочь игнорировать смысл песен и просто колбаситься под хэви-металлический рев. Или абсолютно неправильно толковать песни. Самый беспокоящий момент на концертах Нирваны - когда группа играет "Полли", душераздирающую песню об изнасиловании, а толпа веселится и подпевает.


Курт постоянно думал о том, сколько последователей Нирваны являются истинными фанатами, и принижал тех, кто любил группу, воспринимая ее неправильно. Сейчас он понял, что должен внести поправки. "Потрясение и замешательство, связанные с превращением в международных поп-звезд, было настолько большим, что мы начали много говорить и не всегда по делу", - сбивчиво говорит Курт. - "Хотелось бы мне сказать нашей аудитории, что мы не ненавидим их, так, чтобы это не звучало банально. Я бы не хотел общаться со сцены с аудиторией в этой дурацкой манере большинства рок-звезд (кривляясь): Эй, как дела, Детройт?" Для Нирваны любое общение с аудиторией - сложная задача. Они не ненавидят своих фанатов, но и не стремятся к близкому взаимодействию с ними, к пониманию того, какую роль сыграла Smells Like Teen Spirit в жизни многих. Когда я спрашиваю Курта о его отношениях с фанатами, он на мгновение кажется испуганным. Но потом находит ответ. "Единственная запоминающаяся встреча с фанатом у меня была, когда ко мне подошел 18-летний парень и сказал: "Чувак, я так люблю твою музыку. Когда вышел ваш альбом, я как раз только что разошелся со своей девушкой, и он спас мне жизнь. Спасибо". Это был такой потрясающий комплимент, я даже не знал что ответить".

Курт никогда не слушает нирвановский блокбастер Nevermind; ему нравятся песни, но не нравится то, как он спродюсирован. Тем не менее он подчеркивает, что их новый альбом In Utero не призван отпугнуть фанатов Nevermind - как планировала группа, когда впервые столкнулась со славой. "Давайте посмотрим правде в глаза, мы уже продались 2,5 года назад", - говорит Курт. - "Нет смысла пытаться реабилитироваться, выпустив жесткий альбом и притворяясь панк-рокерами". Курт уже опередил большинство панк-рок героев своего детства. Он встряхнул истеблишмент и разбогател в процессе. В поисках примера для подражания, которому близка его позиция жертвы своего положения, он обратился к Френсис Фармер, голливудской актрисе конца 30-х годов. Фармер выросла неподалеку от Сиэтла, она ненавидела славу, навязанную ей Голливудом, и считала индустрию развлечений, прославлявшую ее, нечестной и бездарной. Ее отказ играть по правилам ведущих киностудий привел к тому, что пресса навесила на нее ярлык проблемной и эксцентричной женщины. В возрасте 30 лет Фармер поместили в психиатрическую лечебницу, где она провела 6 лет в нечеловеческих условиях, ее постоянно избивали и насиловали, и в конце концов сделали лоботомию и отпустили. Она спилась и к моменту смерти больше напоминала зомби, чем человека. Курта не сажали в психушку и не делали лоботомию, но в других отношениях он, не дрогнув, делает романтические параллели между ее жизнью и своей. В этом есть что-то высокомерное, но это демонстрирует, насколько затравленным он себя чувствует.

Курт знает, что люди о нем думают. Мизантроп. Притворщик. Неудачник. Наркоман. Стандартной реакцией знаменитости с солидным запасом негативных статей о себе нужно было бы пожать плечами и настаивать на том, что ему абсолютно все равно, что о нем думают. Курт так не делает. Он принимает близко к сердцу каждое порочащее его слово, любое проявление жестокости. Он направляет свой гнев внутрь себя и говорит о роспуске группы. Любой другой признал бы, что это саморазрушительный импульс, для Курта Кобейна это здравый смысл. "Может, я просто слишком восприимчивый", - размышляет он. - "Я хотел уйти много раз за последние два года. Это не имело никакого отношения к группе. Но никто не заслуживает того, чтобы в их жизнь совали нос настолько бесцеремонно, как это происходит со мной, и никто не заслуживает слушать мое бесконечное нытье по этому поводу". Саморазрушительные импульсы Курта простираются дальше методического уничтожения гитар и даже дальше его пристрастия к героину. Он громит свой дом; он делает заявления, которые гарантированно отдалят большую часть его аудитории. Пару лет назад он оскорбил всех фанатов хэви-метала, теперь он обрушил свой гнев на Великобританию, заявив, что у него нет никакого уважения к англичанам. Возможно, самый большой урон нанес его отказ от американского тура после того, как Nevermind занял первую строчку хит-парадов в 1991 г. Этот альбом открыл двери для альтернативного рока, а Курт был провозглашен последним спасителем рок-н-ролла - и в этот самый момент он исчез. Запершись в лос-анжелесской квартире с Кортни, он отрезал себя от друзей, менеджеров, товарищей по группе. Курт лечил себя и жаждал остаться один на один со своей болью. Он учился находить комфорт в грусти.

Один из мифов, связанных с Нирваной, заключается в том, что они халтурщики, которые отхватили мультиплатиновый альбом, не прилагая особых усилий. На самом деле они работали над продвижением альбома также усердно, как и другие группы - они просто больше выражали недовольство по этому поводу. "Я не собираюсь зайти так далеко как U2 и делать из этого шутку", - заявляет Курт. - "Я не буду говорить: хорошо, я принял свою роль рок-звезды, а люди не ценят меня и мою группу. Я не хочу видеть надписи "Кобейн - Бог" на стенах. Мое эго уже и так раздуто до взрывоопасной стадии. Мне неловко говорить это, но я бы предпочел получить признание как автор песен. Я не обращаю особого внимания на опросы и чарты, но иногда просматриваю их и вижу, что в каком-то журнале Эдди Веддер номинирован на первое место как автор песен, а меня даже нет в списке".

"Нас воспринимают как единое целое, но так как я сталкиваюсь с гораздо большим стрессом, я делаю фотографии для обложек альбомов, занимаюсь дизайном обложек, маек, пишу тексты и 90% музыки, мне хочется, чтобы меня немного больше ценили. Дэйв и Крис могут спокойно разгуливать и к ним никто не пристает, а мне приходится разгребать все это дерьмо, которое пишут о моей личной жизни. Так что я чувствую себя благословенным и одновременно проклятым. Но не настолько проклятым, как Кортни…"
Курт и Кортни поженились на Гавайях в феврале 1992. В то время как их дом в поселке Карнейшн благоустраивали подрядчики, они остановились в Лос-Анжелесе. Крис купил фермерский дом неподалеку от Сиэтла, а Дэйв поселился на океанском побережье в Северной Каролине. В декабре Нирвана выпустила коллекцию неизданных ранее песен Incesticide. Тем временем группа стала практически невидимой. Несмотря на редкие выступления на каком-нибудь благотворительном концерте или фестивале, пошли слухи, что группа распалась, а Курт пропал без вести, пал жертвой героина.

Курт утверждает, что не принимает героин уже больше года, но понимает, что люди не верят ему. В конце концов от отрицал, что употребляет его, когда делал это. В то время как люди из окружения Курта все как один уверяют, что он без всяких сомнений завязал, он шутит по поводу своей наркоманской репутации и прекрасно осознает интерес публики к ней. Курт мечтает купить гитару Лидбелли, но у него нет необходимых 100.000$, и он уже отчаялся найти спонсора, который дал бы ему денег. Так что он подумывает заработать деньжат, продав журналу The National Enquirer старый снимок, запечатлевший, как он делает себе инъекцию. Но его звукозаписывающая компания убедила Курта, что лучше будет лишние пару недель погастролировать.

"Не моя вина в том, что все узнали о моем увлечении героином", - говорит Курт. - "Я никогда не говорил об этом. Когда я под кайфом, это всегда очевидно. Поэтому я никогда не показывался на публике обдолбанным. Я старался, как мог, скрыть это от всех. Я только молюсь, чтобы никто не начал употреблять наркотики под моим влиянием. Несомненно, я чувствую себя обязанным говорить о героине негативно. Это действительно очень злой наркотик, думаю, опиаты непосредственно связаны с сатаной". Я смотрю Курту в глаза, когда он говорит это. Он серьезен, и ему все равно, звучит ли его проповедь вынужденной. "Я был успешным наркоманом около года, единственная причина, по которой я мог себе это позволить, не грабя дома, была в том, что у меня было много денег. Я получал до 500$ в день, и этого хватало только на то, чтобы поддерживать жизнедеятельность. Когда я в конце концов бросил, 30 дней моей жизни были одной мучительной болью".

Перепробовав в борьбе с желудочными болями все, начиная таблетками и заканчивая вегетарианством и ритуальными песнопениями, Курт к своей огромной радости нашел врача, который выписывает ему экспериментальное желудочное лекарство. Он не хочет говорить название, так как это лекарство еще не было одобрено Управлением по контролю за лекарствами, но оно снимает боль в желудке почти так же эффективно, как героин. "Но теперь, если я приму героин, у меня сразу же начнется рвота", - говорит Курт, - "так что от него никакой пользы".

Перед выходом Nevermind Нирвана постоянно гастролировала и проводила вместе буквально каждый час, теперь они иногда не разговаривают по несколько месяцев. Не из-за антипатии; подобно пожилой супружеской паре, они привыкли друг к другу и не всегда имеют много тем для разговора. Сытые по горло успехом, все трое нашли способы заполнить свое время чем-то помимо музыки. "Мы немного отдалились", - говорит Дэйв. - "Когда мы репетируем вместе, всегда присутствует хорошая атмосфера, почти как раньше… но не совсем". На первый взгляд, в Нирване царит демократия, но Курт часто задает всем апатичный тон в силу своего статуса автора песен и вечно больного. Находясь в студии, он каждый раз беспокоится из-за того, что тормозит процесс записи, тратя несколько часов на написание текста или проигрыша.

Сиэтл. Полночь. Нирвана репетирует на верхнем этаже бывшей фабрики музыкальных автоматов. Большинство розеток питания не работают, так что группа спотыкается об удлинители и усилители, пытаясь установить оборудование в призрачном лунном свете. Они не играли вместе с тех пор, как записали In Utero, но им надо подготовиться к концерту-сюрпризу на Нью-йоркском музыкальном семинаре (New Music Seminar), который состоится на следующей неделе. Борясь с зевотой, Дэйв устраивается за своими барабанами. Курт нашел стул и настраивает акустическую гитару, украшенную лозунгом NIXON NOW. Он не может толком установить свой микрофон и просит Криса помочь. Крис - технический эксперт группы. Если бы сегодня его не было поблизости, чтобы подключить удлинители, они бы, возможно, просто собрали оборудование и отправились по домам. За Крисом, возящимся с усилителями, наблюдают также их роуди Большой Джон Дункан, который будет играть с ними на ритм-гитаре на Нью-йоркском концерте, и виолончелистка Лори Голдстон. Сегодня группа получила забавный урок, что они не могут играть акустический концерт без электричества.

Курт говорит, ни к кому в особенности не обращаясь: "Я не играл на гитаре несколько месяцев. Даже не брал ее в руки". В час ночи Нирвана наконец начинает играть Dumb. Несмотря на то, что они долго не собирались вместе, их акустический сет звучит отточено, непринужденно. Виолончель делает звук более насыщенным, но как обычно, самый мощный инструмент - это голос Курта. Хриплый, режущий, пронизывающий. Даже когда слова неразличимы, этот голос вызывает желание расшифровать их. Группа сыграла акустически On a Plain, Heart-Shaped Box и Been a Son. Когда Дэйв и Курт жили вместе, в своей маленькой квартирке они играли на гитарах по несколько часов кряду. Сегодня они возвращаются к истокам. Вдали от посторонних глаз Нирвана заново открывает для себя удовольствие играть вместе и осознание того, что они могут в совершенстве предугадывать каждый шаг друг друга. Публика на концертах Нирваны слишком занята слэмом, чтобы замечать такие нюансы. Группа играет несколько своих лучших песен на этом чердаке, и вокруг никого, кто бы мог это услышать, не считая может быть, пацанов, которые иногда забираются по стене фабрики, чтобы заглянуть в окна.

Больше всего впечатляет леденящая душу Something in the Way. Курт исполняет большую часть песни один со своей гитарой. С каждым разом он играет ее все медленнее, пока растянутые, прерывающиеся слова не затопляют все помещение, такие же мрачные, как ночное сияние стадиона Seattle Kingdome, просачивающееся через окна. Спустя час группа решает, что на сегодня достаточно. Курт предлагает Большому Джону переночевать у себя дома. "У меня две лишние спальни. И куча замороженной еды". Я подбрасываю Дэйва домой. Дэйв прилетел в Сиэтл для того, чтобы выступить в Crocodile Club со своей первой группой Scream. Он провел последние пару месяцев в туре, посвященном воссоединению Scream, путешествуя по Америке в фургоне и вспоминая былые времена, ушедшие навсегда с успехом Нирваны. Сразу же после завтрашнего концерта он улетает в Мичиган на встречу с родственниками своей невесты Дженнифер Янгблад, где состоится их помолвка.

Мы проезжаем мимо городских аллей и мотелей, Дэйв курит, задрав ноги на переднюю панель. Из всех участников Нирваны Дэйв изменился меньше всех. Он такой же приветливый и беззаботный, каким был, когда я впервые встретил его два года назад. Он показывает дилерский центр, в котором купил два карта, он катается на них на своем заднем дворе. Дэйв веско замечает, что это более здоровое хобби, чем огнестрельное оружие, которым обзавелись Крис и Курт. В свои 24 года Дэйв по-прежнему учится быть взрослым. Несмотря на то, что он вот-вот будет помолвлен, имеет дом и вкладывает деньги в банк Merrill Lynch, он не чувствует себя взрослым. Дэйв признается, что для людей он всего лишь "ударник из Нирваны", и ему это нравится. Он знает, что ему недостает звездности: "Я становлюсь перед камерой, и у меня на лице та же самая улыбка, какая была на общей школьной фотографии в выпускном альбоме". Положение знаменитости приводит Дэйва в замешательство. "Все это безумно и смешно, но это не то, что я бы хотел иметь в своем резюме". Был бы он счастливее, если бы Nevermind разошелся вдвое меньшим тиражом? Он смеется. "Ну, да, но в этом случае мы бы все-таки продали 4 миллиона". По не вполне понятным причинам, возможно, потому, что он пытается понять, что значит слава, Дэйву постоянно снится Эдди Веддер. Например. "Мы с сестрой в зоопарке. Вдруг видим парня, выкрашенного в серебристый цвет, в обтягивающих плавках, в купальной шапочке, все серебристое… и это Эдди Веддер, пытающийся замаскироваться. Я подхожу к нему и говорю: "Эдди, я знаю, что это ты". А он: "Дэйв, как ты, чувак?" А потом он берет мою руку, кладет мой палец себе в рот и продолжает говорить, посасывая мой палец..… Надо позвонить доктору Фрейду!"

В водительском удостоверении Криса теперь написано: Крист Новоселич. Это имя, почти оскорбительное для уха панка, дали ему родители при рождении. Он изменил его в школе, потому что все его дразнили. В 28 лет он чувствует себя комфортно, вернувшись к своему истинному имени, хотя все по-прежнему называют его Крис. "Крис повзрослел", - говорит Дэйв, - "к тому же он стал намного меньше пить". Крис отрицает, что умерил потребление алкоголя, но признает, что уже не такой конченый алкоголик, каким был. "Я просто басист и лоботряс", - говорит Крис. Это приятнее, чем его прежняя роль политического оратора группы. Крис не отказался от своих убеждений. Свободное время он проводит, собирая деньги для боснийских жертв насилия. Но он научился не доводить все до идеологической конфронтации. Его беспокоит то, что лес возле его дома собираются вырубить для застройки. Но теперь он знает, что добьется лучших результатов, если обратится в лесной склад как гражданин, обеспокоенный своим имуществом, чем если будет орать о кровавом уничтожении природы. Крис и его жена Шелли так долго жили в бедности, на льготном сыре и муке, что иметь два дома - один в Сиэтле и еще один в лесах штата Вашингтон - все еще кажется им до смешного неправдоподобным. Дома у Криса вывешен факс Курта, который демонстрирует невероятность того, что группа разбогатеет. Это копия письма от издательской расчетной палаты, начинается со слов: "Курт Кобейн, возможно, вы уже выиграли 10 миллионов долларов!!!" Крис и Шелли теперь не ограничивают себя, радостно тратя деньги на игрушки: Крис купил автомат для игры в пинбол, музыкальные автоматы с синглами Shonen Knife, мотоцикл BMW, который он разбил, разогнавшись до 85 миль на грязной дороге. "Я всегда счастлив", - говорит Крис, и кажется, это действительно так. - "Это мой ответ славе. Было бы пафосно не быть счастливым".

Курт, обычно флегматичный, оживляется каждый раз, когда речь заходит о Кортни. Она не просто одалживает ему свою одежду, она проверяет его на прочность. "Это безумный вихрь эмоций, эти крайности, когда дерешься и любишь одновременно. Если я злюсь на нее, я ору на нее, и это нормально", - говорит Курт. - "Если бы мы не были женаты, а просто жили вместе, уже было бы 3-4 раза, когда один из нас бросил бы другого. Но так как мы крепко связаны, мы никогда не дрались дольше часа. Мы всегда миримся". В то время как постоянные конфликты могут свидетельствовать о нестабильности отношений, они также показывают, что Кортни может поколебать его внешнюю отрешенность. Кортни звонит Курту из Англии, и тут же начинается трансатлантическое соревнование в крике. Я благоразумно выхожу из комнаты на 20 минут. Было время, когда шоу "Курт и Кортни" угрожало потопить Нирвану. Крис не пошел на их свадьбу, Кортни не хотела видеть Шелли. Спустя два года Крис говорит по этому поводу: "Тогда творилась такая херня, не хочу сейчас возвращаться к этому. Мы всё более-менее уладили". Курт говорит, что не хочет доказывать всему миру, что любит Кортни, но чувствует необходимость защищать ее от нападок СМИ. Очередной серией "Из жизни Кобейнов" стала драматическая история с участием огнестрельного оружия и соковыжималки о том, как Курта посадили в тюрьму за драку с Кортни. Версия Курта более последовательна. Они с Кортни по обыкновению проснулись в 3 часа дня и начали писать песни, громко включив усилители. Кто-то из соседей, то ли раздраженный шумом, то ли спутавший панк-рок вопли с ожесточенной дракой, заявил в полицию о домашнем насилии. Приехавшие копы сообщили Кобейнам, что по закону один из них должен отправиться тюрьму. После чего Курт и Кортни начали спорить, кто из них пойдет за решетку. На вопрос полиции, есть ли в доме оружие, Курт убежденно заявил, что нет, но Кортни призналась, что в доме есть два пистолета и ружье М-16. Полиция конфисковала оружие, а на Курта нацепили наручники и забрали в тюрьму прямо в пижаме. Хотя он не одинок в своей симпатии к Кортни, но у всех она вызывает довольно противоречивые чувства. По общему мнению, она взрывоопасна и провокационна. "Умная, но сумасшедшая", - говорит один друг. "Она делает много ужасных вещей, и у меня нет сомнений в том, что она станет концом Нирваны", - говорит еще один человек, близкий к группе.

Курт возражает против женоненавистнических выпадов, обвиняющих Кортни во всех проблемах Нирваны. И усмехается над предположением, что находится у Кортни под каблуком. "Все думают, что я грустный, маленький, бесхарактерный слабак, о котором надо заботиться. Меня уже тошнит от этого. Когда я впервые встретил Кортни, она мне показалась такой абсолютно независимой, самодостаточной личностью, и я очень уважал ее за это - за это я ее полюбил. С тех пор, как мы поженились, я понял, что она не такая уж самоуверенная. Я рад, приятно осознавать, что она не уйдет в один прекрасный день. Я не думал, что когда-нибудь у меня будет лучший друг, не говоря уже о спутнике жизни".

Так что, Кортни трахается лучше всех в мире?

Курт встает не говоря ни слова. Поворачивается спиной и задирает свой черный сарафан, показывая десятки красных царапин на спине, следы от ногтей Кортни. Курт признает, что женитьба на Кортни означала то, что Нирвана перестала быть для него главным смыслом жизни. Ему все равно. Он мечтает о том, чтобы просто писать песни и продавать пленки по почте. То, что Нирвана не вызывает в нем такого энтузиазма, как раньше, частично связано с тем, что группа достигла всех вершин, к которым они стремились, и несколько таких, о которых они даже не мечтали.

Дэйв отложил деньги, чтобы когда-нибудь вернуться в колледж. Крис думает, что проведет остаток дней в своем фермерском доме, выращивая яблоки и картошку и разводя оленей. Они оба не собираются посвятить всю свою жизнь Нирване. Курт тоже хотел бы пойти в колледж. "Возможно, я вернусь в школу, когда мне будет 40", - говорит он.

"Я очень надеюсь еще несколько лет поиграть с этой группой. А через несколько лет я, возможно, скажу, что хочу поиграть еще несколько лет. Я не пытаюсь заглянуть в будущее, но знаю, что не буду богатым всю оставшуюся жизнь. Сейчас у меня есть деньги, но в течение 10 лет мы их просадим. Мне придется найти работу, или начать сольную карьеру, или заняться чем-то не менее досадным".

:::: Источник: NirvanaClub.com
:::: Перевод: Ю-ла специально для www.NirvanaOne.ru
back